Версия сайта для слабовидящих
_blank
График работы филиала "Холковские пещеры"
 Вторник - Воскресенье: 10:00 - 17:00,
без перерыва
Выходной: понедельник
Касса филиала работает до 16:30
Правила поведения
График работы краеведческого музея
Вторник, Среда, Пятница, Воскресенье: 10:00 - 18:00
Четверг: 11:00 - 20:00
Суббота: 10:00 - 19:00
Выходной: Понедельник
Последний  день месяца - санитарный
 
Музей может работать в соответствии с запросами населения  в любое удобное для посетителя время!
31
мая 2015

Воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны

Уважаемые пользователи сайта!

В целях патриотического воспитания и сохранения памяти о Великой Отечественной войне Чернянский районный краеведческий музей  предлагает вашему вниманию воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны - уроженцев Чернянского района. 

По мере обработки материла этот раздел сайта будет пополняться.  Помните, что воспоминания каждого из ветеранов - это и есть история войны.  Отложите все свои дела и прочтите их, ведь именно в  воспоминаниях можно услышать голоса тех, кого уже нет с нами.

31
мая 2015

Из воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны Антоненко Аркадия Фомича

Участник Великой Отечественной войны Антоненко Аркадий Фомич принимал активное участие в боях под Сталинградом, на Курско-Орловской дуге, воевал на Ленинградском фронте, освобождал Польшу и закончил свой боевой путь в фашистском логове – Берлине. За боевые заслуги награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, Славы III степени и десятью медалями.

Хорошо, до мельчайших подробностей помню это летнее утро. В пять часов утра 5 июля 1943 года враг открыл ураганный огонь и в течение трех часов бил по нашим позициям. Он считал, что уничтожил на земле все живое, но просчитался. Когда он пошел в атаку, его встретили сокрушительным огнем.

В этот день своим расчетом станкового пулемета я отбил шесть атак противника. Было уничтожено 80 вражеских солдат и офицеров. С нашей стороны легко ранило двух человек. Однако бой разгорался. Дым, смрад не давали дышать, но мы стойко отбивали атаку за атакой противника. Нервы наши были напряжены до предела. Приходилось расстреливать немцев буквально в упор.

В этой грандиозной битве на Курской дуге был проявлен поистине массовый героизм советских солдат. Не могу не вспомнить одно боевое охранение. Два героя с ручным пулеметом – Василий Федоров и узбек Сайд Рахманов бились до последнего патрона, уничтожив много фашистских офицеров. От меня они находились примерно на расстоянии 250 метров, и я хорошо видел, как их окружили немцы. Но мужественные воины не сдавались и тогда, когда уже не было возможности выйти из окружения. Они с поднятыми руками пошли навстречу немцам. И тут раздался сильный взрыв. Это герои сами себя подорвали гранатами, чтобы не попасть в руки противника. И таких подвигов было множество.

В час дня наши позиции вышли около полусотни немецких танков. Сражение становилось все труднее. Боеприпасы были на исходе. Мы получили приказ отойти через болото к железнодорожному мосту, где находился командный пункт батальона. Жаркий бой длился весь день. Наши потери были ощутимые, и к исходу дня нам пришлось оставить село Разумное.

6 июля на рассвете мы с остатками батальона заняли оборону правее Разумного. С высоты хорошо просматривался передний край противника. Немец не решался идти в атаку без поддержки танков. И только в три часа начали атаки на наши позиции. В этом бою мы подбили несколько вражеских танков и отбили четыре атаки противника с большими для него потерями. Но продолжение боя мне уже не пришлось увидеть. Я был ранен и в тяжелом состоянии доставлен в госпиталь, который находился в здании средней школы. В течение десяти дней врачи боролись за мою жизнь и победили смерть. С тех пор здание средней школы стало для меня особенно дорогим. Когда бы я ни проходил мимо школы, я всегда с любовью смотрю на это здание, где врачи спасли мне жизнь…

10 июня 1943 года меня вызвал командир роты, гвардии старший лейтенант Собянин и сказал, что на наш участок направляется снайпер. В блиндаже горела коптилка из гильзы, было темновато. Я сразу обратил внимание на стоявшего передо мной младшего сержанта с медалью «За отвагу» на груди. Когда же я подал руку ему и представился, то в ответ услышал поразившие меня слова: «Младший сержант Мария Одинцова, воевала в Сталинграде, была ранена». Она была среднего роста, лицо мужественное, характер спокойный. И вот Маша начала работать на нашем участке

Ежедневно, рано утром, она занимала свое укрытие и охотилась за фрицами до темноты. В тыл уходила только покушать горячую пищу и немного отдохнуть. И так ежедневно в течение месяца. За это время она уничтожила 63 фашиста.

Однажды я задал Марии Одинцовой вопрос: не страшно ли ей? Она не колебаясь ответила: «Я стою на своей земле, здесь моя Родина. Я с ненавистью смотрю на фрицев и с удовольствием бью их».

Нашему отделению было поручено охранять Одинцову и в случае безвыходного положения оказать помощь. В это время начался напряженный поединок со снайпером, противника, который охотился за нашими солдатами. Мария три дня затратила на то, чтобы уничтожить немецкого снайпера и, наконец, добилась своей цели – застрелила его. Однако и сама Одинцова была обнаружена противником, который беглым навесным минометным огнем накрыл ее убежище. Одинцова была смертельно ранена, на второй день она скончалась. Когда мы ее несли, она только могла сказать: «Прощайте, отомстите фашистам за меня».

Смерть бесстрашного снайпера Марии Одинцовой дорого обошлась немцам. 63 фашиста было уничтожено ее метким огнем. Наше отделение, да и вся рота, очень тяжело переживали такую бесценную потерю. За свой подвиг Мария Одинцова была награждена высокими правительственными наградами: орденом Отечественной войны II степени, орденом Красной Звезды, орденом Славы II степени.

Эта была мужественная, стойкая, отважная дочь нашей Родины. Ей было тогда всего 22 года.

Газета «Путь Ильича» №23 (487),

вторник, 23 февраля 1982 года

 

31
мая 2015

Из воспоминаний участника Великой Отечественной войны Василия Самуиловича Боклагова

 
22 июня 1941 года верховой посыльный из Большанского сельсовета известил нас о начале войны, что фашистская Германия без объявления войны напала на нашу Родину.

На второй день многим молодым мужчинам вручили повестки. Начались проводы всем селом с гармошками, песнями со слезами на глазах. Активисты давали наказы защитникам Родины. Не обошлось и без дезертирства.

Фронт приближался все ближе и ближе к Чернянке. Все школы закрылись, учеба прервалась. Я закончил всего шесть классов, началась эвакуация техники и скота на Восток, за Дон.

Мне с напарником Митрофаном поручили отогнать за Дон 350 голов колхозных свиней. Оседлали лошадей, набрали сумку продуктов и погнали Волотовским грейдером, догнали до села Волотово, поступило распоряжение передать свиней сельскому Совету, а самим вернуться домой.

Началось отступление наших войск по Большанскому шляху и Волотовскому грейдеру, шли наши солдаты изморенные, полуголодные с одной винтовкой на троих. В июле 1942 года фашисты оккупировали наше село. Танки, артиллерия, пехота лавиной двигались на Восток, преследуя наши войска.

Оккупация

Немецко-фашистские войска запомнятся мне на всю жизнь.Фашисты не щадили никого и ничего: грабили население, забирали скот и птицу, не брезговали даже личными вещами нашей молодежи. Ходили по дворам жителей, расстреливая домашнюю птицу. Рубили деревья, яблони груши для маскировки своих автомашин, заставляли население копать окопы для своих солдат.

У нашей семьи фашисты забрали одеяла, мед, кур и голубей, вырубили вишневый сад и сливы.Немцы своими машинами топтали картофель на огородах, уничтожали грядки в подсобных хозяйствах. Особо нагло орудовали белофины и украинские бендеровцы. Нас выселили из дома в погреб, а в нем поселились немцы.

Передовые немецко-фашистские войска стремительно двигались на Восток, вместо их наехали модъяры, которые назначили старостой села Лаврина, а его сына – полицаем. Начался отбор молодежи для работы в Германию. В эти списки попали и мы с сестрой Настенькой. Но мой отец откупился у старосты медом, и нас вычеркнули из списка. Всех людей от малого до старого заставили работать в поле. Семь месяцев оккупанты орудовали в наших краях, пороли ремнями всех, кто уклонялся от рабского труда, подвешивали на перекладинах назад руками. Ходили по селу, как разбойники, стреляли даже дикую птицу.

Немцы застали одну девушку в поле, которая шла из Чернянки в Малый Хутор, и в зимнее время насиловали её в скирде до смерти. Всех жителей Малого Хутора насильно заставляли работать на Волотовском грейдере по очистке его от снега.

Освобождение

В январе 1943 года, после полного разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом, героическими воинами Красной Армии был освобожден Малый Хутор. Наших воинов-освободителей жители встречали с радостью, с хлебом солью, солдаты и командиры были хорошо одетые, все в белых полушубках, в валенках и шапках, вооруженные автоматами, по Волотовскому грейдеру шли колонны танков. Роты шли колонами с гармошками и песнями.

Но эта радость была частично омрачена большими потерями наших войск под Чернянкой, на кургане, где сейчас находится сахарный завод. Наша разведка не смогла обнаружить притаившихся фашистов с пулеметами на чердаках Чернянского завода растительных масел, и наши войска шли строями в сторону Чернянки, надеясь, что там нет немцев, а фашисты прицельным огнем косили наших солдат и офицеров. Потери были большими. Все дома в Малом Хуторе были заселены ранеными солдатами и командирами.

В нашем доме размещались 21 солдат и офицеры, один из них скончался в нашем доме, остальных увезли в медсанбат.

Мобилизация на фронт

Мобилизация на фронт ребят 1924-1925 годов рождения, которые не успели уйти за Дон с нашими отходящими войсками, и были перехвачены немецкими мотоциклистами, началась сразу после освобождения Чернянского района от немецко-фашистских захватчиков.

25 апреля 1943 года призвали в армию и подростков 1926 года рождения. Мне тогда исполнилось 16 лет и 6 месяцев. В это же время мобилизовали отца для рытья окопов для наших войсковых частей.

День 25 апреля 1943 года был большим религиозным праздником. Первый день Святой Пасхи.

Мои родители набили мешок куличами, обваренным мясом и крашеными яйцами. Мы с младшим братом Андреем погрузили продукты на тачанку и рано утром на рассвете отправились в Чернянский райвоенкомат. Но не тут то было, доехали до крутого яра, что за селом Малый Хутор, где на поле от оврага до Чернянского кургана размещались склады немецких снарядов, эти склады разбомбил немецкий самолет, снаряды массово стали взрываться, а осколки падали дождем на дорогу, по которой мы шли на сборный пункт.

Пришлось изменить наш маршрут движения, пошли Морквинским оврагом, добрались благополучно до военкомата, вдруг налетели немецкие самолеты. Военком распорядился, всем допризывникам пешим добраться до города Острогожск, там погрузиться в вагоны-товарняки и добраться до города Мурома, где находился пересыльный пункт.

На рассыльном пункте

На рассыльном пункте в городе Муром прошли начальную военную подготовку и приняли Военную Присягу. Изучали 45-ти миллиметровую полевую пушку. После прохождения начальной военной подготовки и принятия присяги нас начали рассылать по воинским частям. Питание на пересыльном пункте было очень плохое, тарелка супа с двумя горошинами, кусочек черного хлеба и кружка чая.

Я попал в 1517 передвижной зенитно-артиллерийский полк, перед которым стояла задача отражать массированные налеты вражеских самолетов на Горьковский автозавод, который давал для фронта автомобили-полуторки. Зенитчики дважды отразили налеты самолетов, после чего немцы уже не пытались бомбить автозавод.

В это время к нам на батарею приезжал командующий военным округом полковник Долгополов, который здесь же у орудия присвоил мне звание старшего солдата-ефрейтор, с этим званием я завершил весь свой боевой путь до конца войны, вторым орудийным номером – заряжающим.

Перед отправкой на передовую я вступил в Ленинский комсомол. Комсомольский билет мы носили на груди в пришитых карманах с нательной стороны гимнастерки и очень гордились им.

На передовой

Через месяц нас снабдили новыми американскими 85 миллиметровыми зенитно-артиллерийскими орудиями, отгрузили в эшелон и поездом повезли на фронт для прикрытия передовых позиций от налетов фашистских самолетов и танков.

На пути следования наш эшелон подвергся налетами фашистских самолетов. Поэтому пришлось добираться до Пскова, где находилась передовая своим ходом, преодолевая множество речушек, мосты через которые были разрушены.

Добрались до передовой, развернули свои боевые позиции, и в эту же ночь пришлось отражать большую группу вражеских самолетов, бомбивших наши передовые позиции. В ночное время выпускали по сто и более снарядов, доведя стволы орудий до раскала. В это время погибли от вражеской мины наш комбат капитан Санкин, тяжелое ранение получили два командира взвода и погибли четыре командира орудия. Мы их похоронили здесь же на батарее в бурьянах близ города Пскова.

Двигались вперед, преследуя фашистов вместе с пехотой и танками, освобождая города и села России, Беларуссии, Литвы, Латвии и Эстонии. Войну закончили у берегов Балтийского моря у стен столицы советской Эстонии Таллинне, где и давали салют Победы орудийными залпами из боевых орудий. Я салютовал из 85 миллиметрового орудия десятью боевыми и 32 холостыми снарядами. Салютовали все воины из своего штатного оружия, из орудий, из карабинов, из пистолетов. Ликование и радость была в течение всего дня и ночи.

В нашей батарее служило много чернянцев: Мироненко Алексей из села Орлика, Илющенко из Чернянки, Кузнецов Николай из с.Андреевка, Бойченко Николай Иванович и Бойченко Николай Дмитриевич из с.Малый Хутор и многие другие. В нашем орудийном расчете было семь человек, из которых – 4 чернянца, один – белорус, один украинец и одна девушка – татарка.

Жили в сырой землянке у орудия. В землянке под полом стояла вода. Огневые позиции меняли очень часто, по мере передвижения переднего края наземных войск. За два фронтовых года меняли их сотни раз. Наш зенитно-артиллерийский полк был передвижным. Отступать не приходилось. Все время с боями двигались вперед и вперед, преследуя отступающих гитлеровцев.

Моральный дух солдат и офицеров был очень высок. Лозунг был один: «Вперед на Запад!», «За Родину», «За Сталина!» Разгромить врага,– таков был приказ.И зенитчики не дрогнули, били врага днем и ночью, давая нашей пехоте и танкам двигаться вперед. Питание на фронте было хорошее, давали больше хлеба, сало-шпик и американскую тушенку, по 100 грамм спирта. Наш полк на своем счету имел сотни сбитых вражеских самолетов, отражал яростные атаки, вынуждая их возвращаться восвояси, не выполнив боевую задачу.

После окончания войны меня направили в учебную роту по подготовке младших командиров Советской Армии. Через год после окончания учебы мне присвоили воинское звание младший сержант и оставили в этой же учебной роте командиром отделения, затем помощником командира взвода, присваивали воинские звания сержант, старший сержант и старшина, одновременно был комсоргом роты. Затем нас направили в войска ВНОС (воздушное наблюдение оповещение и связи), которые располагались вдоль берега Балтийского моря на 15 метровых вышках.

В то время ежедневно американские самолеты нарушали наши воздушные границы, я был тогда начальником радиостанции и радиолокационной станции. В наши обязанности входило своевременно обнаружить самолеты – нарушители границы и сообщать на аэродром для принятия ответных мер. Служить пришлось до 1951 года.

31
мая 2015

Из воспоминаний участника Великой Отечественной войны Василия Сидоровича Антипова

Ветеран Великой Отечественной войны Василий Сидорович Антипов награжден многочисленными боевыми наградами: орденом Красной Звезды, орде­ном Отечественной войны I степени, орденом Славы II степени, медалью «За оборону Сталинграда» и мно­гочисленными юбилейными наградами.

Наш поселок он считал родным, хотя и родился далеко отсюда. Вместе с родителями Василий жил на Урале, когда ему пришла повестка из военкомата.

Война не обошла никого

Шел 1942-й год. Широким наступательным фронтом на западных окраинах огромной страны шла война. Я сразу же был направлен в 249-й артиллерийский полк. Воевать довелось под Сталинградом, где шли кровопролитные жестокие бои. Здесь я и принял первое боевое крещение. В городе Калач я был ранен, попал в госпиталь. А после выписки из госпиталя снова на фронт. На этот раз был направлен в первую гвардейскую противотанковую дивизию первого Украинского фронта. Главной задачей дивизии было истреблять фашистские танки.

Вначале дивизия входила в состав резерва главного командования. В 1943 году ее перевели на Курскую дугу, куда были подтянуты войска и где ожидались крупные сражения.

Дивизия расположилась недалеко от Прохоровки. Здесь находились тяжелые артиллерийские орудия, 76-миллиметровые пушки, бронетранспортеры. Во время Прохоровского сражения артиллеристы уничтожали немецкие танки «фердинанды», «тигры», «пантеры».

После победы на Курской дуге дивизия с боями пошла вперед. Я вместе с товарищами освобождал от немецко-фашистских захватчиков Украину, Польшу, Австрию, Германию. Весть об окончании Великой Отечественной войны я встретил в одном небольшом немецком городке. Его названия я уже не помню, но зато хорошо помню, как искренне радовались этому и мирное население небольшого городка, и советские солдаты, которые устали воевать и которым хотелось вернуться домой, на родину, к своим родным и близким.

После окончания войны я приехал на Урал к родителям. А затем моя семья переехала в Валуйки.

Работать снова начал на железной дороге путейцем. Спустя некоторое время перевелся по своей специальности в Чернянку, да так тут и остался. Здесь, в поселке, познакомился со своей будущей супругой Екатериной Федоровной. В 1951 году мы сыграли свадьбу. Работать, правда, мне довелось не только на железной дороге, но и на сахарном заводе.

30
мая 2015

Из воспоминаний механика-водителя танка «тридцатьчетверки» Петра Захаровича Беланова (1923 г. рождения)

 

«...Бывало, пехота нам завидует, – рассказывал он, – «вы на колесах». А эти колеса так нагромыхают в длительных ночных переходах, что теряешь в весе по нескольку килограммов, ведь много часов не выходишь из «тридцать четверки». Когда вылезешь – качает из сто​роны в сторону, в голове грохот дизеля и скрежет гусениц. А в танке пот заливает глаза, чувствуешь себя, как мешок костей, которым бьют о железные стенки.

Внутри танка грохочет, будто в кузнечном цехе холодной штамповки коленвалов, ревет дизельный мотор в пятьсот лошадиных сил. Сухая пыль, поднятая гусеницами, забивается во все щели на ухабах, трясет как в железной бочке, которая катится вниз по крутояру с рытвинами.

А в бою? Над головой бьет танковая пушка, там же выбивает гулкую дробь пулемет, рядом в правом ухе беспрерывная железная строчка пулемета стрелка-радиста. Сверху за спину падают стреляные снарядные гильзы, раскаленные до шипения, тут же повисло густое облако едкой пороховой гари. Лицо, шея, кисти рук моментально покрывались жирной сажей. Вытяжные вентиляторы в башне захлебывались от напряжения, но отсосать облако пыльно-пороховой мути они были не в состоянии, не хватало мощности. А летом экипаж жарился в танке, как в русской бане.

И что самое противное, так это танковая окалина. Попадание осколков по броне, пулеметной очереди или маленькой мины (по корпусу танка высекало из брони целый скоп искр, от которого окалина нешлифованной стали сотнями мелких иголок больно впивалась в тело).

...Что самое, самое? Из всей войны это была весна 45-го. А из весны 45-го – штурм Зееловских высот. Ночь тогда раскололась страшным ревом десятков тысяч орудий всех калибров Земля под нами тряслась. Мы стояли, ждали команды «Вперед!», а танк качало, как лодку на воде. Это была не стена огня, а гигантская протуберанцы возможных расцветок. Сверху это все пронизывалось целыми стаями снарядов тяжелых реактивных минометов. С неба лился ослепительный яркий свет от авиационных бомб, висящих на парашютах, а еще выше, в поднебесье, рвались немецкие фосфорные снаряды крупных калибров. Там волнами шли и американские «летящие крепости», и наши тяжелые четырехмоторные «петляковы». Каждый такой взрыв создавал впечатление взорвавшегося от прямого попадания самолета.

Казалось время остановилось. Но мы уже научились воевать и ждали, когда огневой вал качнется в глубину обороны противника, тогда и наш черед. В ту ночь я загадал, если уцелею в этой кровавой огненной мясорубке, значит, вернусь домой, значит, жизнь впереди.

Да, нас еще прикрывали десантники от фаустников, сейчас они сидели за броней танков, в воронках.

Наконец, команда: «Вперед!». Затопали по броне десантники, повисли в воздухе красные хвостатые ракеты – сигнал атаки. И тотчас вспыхнули сотни прожекторов, залили прозрачным голубым светом развороченные окопы, вздыбленные накаты и, самое главное, ослепили все живое, что уцелело от сумасшедшего огня. В танке тоже все осветилось. Этих считанных минут хватило, чтобы проскочить первую и вторую линии обороны.

Немцы кричали по рации, что русские применили какое-то новое, страшное оружие. Предчувствие беды не покидало меня. Уже на гребне высоты раздавил пушку с расчетом, уже перевалил вниз. Над головой на пределе скорострельности била пушка, пороховые газы забивали рот, горло, разъедали глаза, руки и ноги налились какой-то смертельной усталостью.

И вот оно – предчувствие: перед танком вдруг возникла фигура в каске, маскировочной сетке и нацелилась фаустом прямо в смотровую площадку. Тут же сверху в фаустника впилась трассирующая огненная струя десантника. Каких-то полсекунды, четверть секунды не хватило немцу, от удара лобовой броней он свалился под левую гусеницу – хрустнуло все: и фаустпатрон и кости. Услышали в наушниках голос командира: «Стоп, приказ комбрига».

С трудом вылез наружу, из люков упали в траву командир с заряжающим и стрелок-радист. Неудержимый кашель рвал грудь, из глаз текли слезы – из люков валил желтый пороховой дым. Тут же стояли десантники (как они уцелели в этом аду, одному богу известно) и рассматривали что-то под танком.

Откашлявшись, увидел жуткую картину: придавленный многотонной громадой танка под гусеницей лежал мальчишка. Несуразно большая каска лежала рядом со стриженой головенкой, левая рука ладошкой кверху как-то неестественно прикасалась к левому уху, широко открытые глазенки смотрели в чистое голубое небо.

Старшина автоматчиков как-то неестественно издал гортанный звук, кинул в рот папиросу и сказал: «Дите ведь еще». Только тут мы заметили, что стрельбы нет, что уже взошло солнце, что смерть прекратила свою страшную работу на какие-то десять минут.

А потом были бои в Берлине, но я уже знал – моя смерть осталась там, на Зееловских высотах. А потом расписывались на рейхстаге, праздновали Победу и привыкали к непривычной тишине.

Газета «Путь Ильича» №56 (6198)

от 9 мая 1991 года

 

Яндекс.Метрика